Общество российско-чеченской дружбы (Хельсинки) закончило работу над монографией "Международный трибунал для Чечни: правовые перспективы привлечения к индивидуальной уголовной ответственности лиц, подозреваемых в совершении военных преступлений и преступлений против человечности в ходе вооруженного конфликта в Чеченской Республике". Коллектив авторов работал над ней под руководством председателя Общества Станислава Дмитриевского. Со 1000-страничной монографией ознакомилась рецензент, известный адвокат Каринна Москаленко.
— Каринна Акоповна, каким было ваше первое впечатление от этой работы?
— Мне довелось читать многие разделы монографии, пока она писалась, и тогда мне казалось, что такой труд Станислав не осилит. Он историк, и этим объясняется перегруженность данного правового исследования историческим материалом. Станиславу хотелось как можно больше исторической правды вложить в монографию, поэтому этот труд – на стыке истории и правоведения. Но в результате комплексный историко-правовой подход и оказался главным достоинством монографии, подчеркивающим глубину исследования. У нас никогда ничего подобного не издавалось.
Касаясь международного права в области защиты прав человека, а также гуманитарного права, Станислав и его коллеги изучили множество источников, в том числе существующих только на иностранных языках. В монографии Станислав много цитирует первого председателя Международного трибунала ООН по бывшей Югославии Антонио Кассезе. Самая сильная книга Кассезе "Международное уголовное право" завораживает своими правовыми подходами, революционными для наших юристов, привыкших к кодифицированному праву. Он говорит о силе и важности прецедентного права, которое нам плохо знакомо. Тем не менее оно существует и в нашей стране, поскольку мы признаем юрисдикцию Страсбургского суда. Вся работа Европейского суда по правам человека построена на этих принципах, а значит, стандарты прецедентного права должны учитываться и российскими судьями. Более того, рискну сказать, что они должны этими стандартами руководствоваться.
— Чем так важен прецедентный подход?
— Осмысление права в отрыве от прецедента не существует. В монографии рассказано о важности международно-правового обычая как источника права, о существующих прецедентных решениях трибуналов по Югославии, Руанде, Сьерра-Леоне. Без практики этих судов не существует и международного уголовного права. Важно изучить данные прецеденты, чтобы понять стандарты, которые едины для всех судей, для всех правовых систем. Однако я уверена, что в России найдется много юристов, которые скажут, что прецеденты международных судов к российской правовой системе не имеют никакого отношения. Это неправда, в Российской Федерации в соответствии с положениями нашей Конституции действуют общепризнанные нормы международного права, и в случае конфликта правовых норм преимущество должно отдаваться международной норме.
— Какие правовые последствия могут быть у этой работы?
— Такое исследование, по сути, является сформулированным обвинением, на основании которого можно привлечь виновных к ответственности. Материалы касаются только второй чеченской кампании, но я знаю, что у авторов есть амбиции для подготовки подобного анализа и по первой. По событиям 1994-го и последующих годов в Чечне состоялся лишь общественный трибунал, и на нем я представляла потерпевшую сторону. У всех нас, у юристов, которые участвовали в этих слушаниях, сохраняется надежда, что будут даны адекватные юридические оценки и этого периода нашей истории.
Кроме того, в монографии разбираются и многие решения Страсбургского суда, когда потерпевшим было конкретное лицо, а в качестве ответчика выступало государство. В этих случаях ответственность власти, согласно действующим международным нормам, была установлена. Авторы анализируют, какие должностные лица могли проводить государственную волю противоправными методами. В монографии сделана попытка выявления конкретных должностных лиц, в том числе и лиц, возглавляющих всю эту иерархию, которые должны нести ответственность за преступления в Чечне, которые будут установлены компетентным судом.
— Кто может стать инициатором обращения в суд?
— Материалами этого исследования могли бы воспользоваться все заинтересованные лица. Россия подписала Устав Международного уголовного суда, но не ратифицировала его. У нас нет традиции привлекать к ответственности должностных лиц, наоборот, существует тенденция к размыванию ответственности между ведомствами и конкретными виновными. В России трудно найти тех, кто отдавал приказы, в силу того что власть этого не желает. Об этом мне известно из практики рассмотрения многих дел в Страсбургском суде. Например, когда известно, что конкретный генерал Баранов отдал приказ без суда и следствия расстрелять человека, то российская сторона постаралась оправдать его разными способами. Дескать, это был не приказ, а образная фигура речи, эмоциональное выражение. Заявители просили привлечь этого генерала к ответственности, но им было отказано. А поскольку ответственным признано российское государство, то доля вины лежит как бы на каждом из нас.
Я лично не желаю, чтобы ответственность конкретных должностных лиц распространялась на все государство и его граждан. Мне глубоко чужда позиция, когда говорят: "У нас все равно виновных не найдешь". Надо искать, надо защищать авторитет своего собственного государства. Таких дел, разбираемых в монографии в отношении конкретных должностных лиц, множество. Все эти лица действовали под началом высшего руководства, и понятно, почему это высшее руководство, в силу той или иной степени собственной причастности, не заинтересовано в установлении истины. Многие офицеры и генералы считаются героями, хотя во имя своего ложного понимания служебного долга они совершали деяния, которые (если это будет доказано) могут быть квалифицированы как преступления, например применяли пытки. Согласно международным нормам, пытка – это всегда преступление, ей нет оправдания никогда и ни при каких обстоятельствах, ведь нельзя "немножечко" попытать для благого дела, например, для раскрытия преступления или даже для предотвращения такового.
— Думаю, граждане с вами согласятся…
— Не знаю, многим не нравится такая жесткая постановка вопроса, ее считают слишком категоричной. Дескать, иногда применение так называемых недозволенных методов ведет к раскрытию преступлений.
— Неужели ни по одному из дел, проигранных российской стороной в Страсбурге, не были привлечены должностные лица?
— По моим делам никто, и я нигде не встречала упоминаний о том, что кто-то был наказан. Российская власть всегда исправно исполняет все решения Страсбурга относительно мер индивидуального характера, выплачивая назначенные судом компенсации за признанные нарушения. Заметьте, за наш счет! Власть склонна оправдывать конкретных нарушителей. В этих условиях авторы монографии предлагают создать международный трибунал по Чечне наподобие уже существовавших международных трибуналов по сходным ситуациям в других странах. Эти трибуналы создавались решением Совета безопасности ООН. У России в Совбезе есть право вето — однозначно, никакие подобные инициативы нынешнее руководство страны, в силу своей позиции, не поддержит. На мой взгляд, это неправильно. Тот, кто уверен в своей правоте, не должен бояться отстаивать ее перед независимым и беспристрастным судом.
— Разве не поздно создавать трибунал?
— Это вопрос о сроках давности или о практической невозможности со временем восстановить фактические обстоятельства? Что касается запрета ретроактивного применения права, то рассмотрение подобных дел возможно именно в силу того, что эти преступления были криминализированы в международном праве на момент их совершения. Поэтому принцип недопустимости ретроактивности соблюдается. Более того, как известно, есть целый ряд международных преступлений, в отношении которых не существует сроков давности, и об этом подробно написано в исследовании.
С течением времени, безусловно, сложнее устанавливать факты, но многие из них уже зафиксированы, в том числе в решениях Европейского суда; громадный фактический материал суммируется и в монографии. В судебной процедуре, основанной на принципе состязательности, всегда есть возможность рассматривать показания потерпевших, а также оценивать доводы обвиняемых. Пусть им будет предоставлена возможность продемонстрировать и доказать, что зачистки и казни они осуществляли, например, в условиях крайней необходимости; пусть объяснят причины и мотивы своих действий. И пусть независимый суд, взвесив все обстоятельства, на которые ссылаются стороны, примет свое, основанное на праве, решение.
А теперь я выскажу вам свое мнение не как юрист, а как гражданин России. Я за то, чтобы этот конфликт стал просто фактом истории, чтобы произошло примирение — ради него чеченский народ уже готов заглушить свою боль. Но, на мой взгляд, прежде чем состоится примирение, надо пройти трудный путь к установлению правды.
В противном случае останется гнойник, который обязательно прорвет. Будут постоянные вспышки, в том числе и противоправные, включая акты мести, – они часто случаются там, где жертвам отказывается в правосудии. Пока существует этот мотив нарушений, криминогенная ситуация будет оставаться напряженной. В условиях острого дефицита правды мы все, российские граждане, несем за это ответственность.
Пусть будет международный трибунал (я бы призвала к этому российские власти), поскольку данная ситуация требует независимого арбитра. Это оздоровило бы ситуацию на Северном Кавказе. И тогда можно будет действительно перелистнуть эту страницу.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
